Суды над незарегистрированным кандидатом в президенты Виктором Бабарико, над двумя журналистками телеканала «Белсат» и другими участниками протестов – это беззаконие, считает кандидат в президенты Беларуси на выборах 2020 года Светлана Тихановская. «Это нельзя назвать справедливым судом или справедливым расследованием. Больно всем людям», – говорит она.
В интервью Настоящему Времени Светлана Тихановская рассказала о своем отношении к судам, о том, что происходит сейчас с протестами в Беларуси, и о личном – супруге Сергее и детях.
— Как комментировать беззаконие? То, что происходит, никак не назовешь ни справедливым судом, ни справедливым расследованием. Поэтому больно всем людям от того, что присуждают такие сроки. Это касается не только Дарьи и Катерины, это касается и всех остальных: и политзаключенных, и тех, кто сидит в тюрьмах. Поэтому это больно, это такой посыл [от властей] журналистам: «Либо вы с режимом, либо вы в тюрьме».
— Это не то что молодое поколение внутри системы, это просто люди внутри системы. Неважно, ты в возрасте или ты молодой, режим, диктатура давит на прокуроров, на судей. Я больше чем уверена, что многие из них внутри себя не хотели бы так поступать. Но они рабы системы, у них нет выхода. Хотя свое мнение можно защищать и не вестись на поводу этого режима, но каждый для себя делает выбор.
— Конечно.
— Это нонсенс, когда его сейчас обвиняют, что он с 2008 года вел какую-то коррумпированную деятельность. В 2020 году, когда он высказал желание баллотироваться в президенты, все это всплыло. Раньше никому не было дела, раньше всех все устраивало. А сейчас вдруг столько обвинений на него посыпалось.
Конечно, все сфабриковано. И все дело абсолютно политическое. Поэтому опять комментировать беззаконие бессмысленно.
— Конкретно им поможет максимальная огласка, когда весь мир единым кулаком выступит за этих людей. Когда мировое сообщество будет кричать об этом, говорить об освобождении заключенных. О том, что все дела сфабрикованы и носят политический характер. Но каждый человек, чтобы поддержать этих людей, как минимум может написать письмо заключенному. Может отправить денежный перевод в тюрьму на их счет, чтобы они смогли себе купить что-то в местных магазинах. Вот таким образом.
— Нет, условия в камерах, конечно, лучше не будут. К политическим заключенным отношение, как мне кажется, гораздо хуже, чем к другим заключенным. Лично им никак, только слова поддержки. Внимание всего мира к нашим проблемам, к нашему движению за права, за новую Беларусь заставит мировое сообщество оказывать больше давления на режим, говорить о справедливости, говорить о беззаконии и таким образом пытаться помочь белорусам справиться с нашей проблемой.
— Вы знаете, если все люди, которые пытаются делать все возможное, которые вынуждены были выехать, их выгнали из страны, вернулись и все сели бы в тюрьмы, то точно ничего сделать невозможно было бы.
Я благодарю белорусов, которые дали мне это право и возможность – выступать на международной арене от их имени, говорить о том, что происходит, кричать об этом, призывать к солидарности, к каким-то конкретным действиям и шагам.
Мое возвращение и возвращение других, как вы называете, оппозиционеров в Беларусь не изменит ничего. Это будут еще жертвы, это будут еще приговоры. По крайней мере, мы здесь можем бороться, мы можем привлекать внимание к нашим проблемам. И мы не призываем. Мы поддерживаем людей, которые находят в себе силы и мужество выходить на улицы либо давить на режим каким-то другим образом. Кто-то выйдет на демонстрации, а кто-то нет. И осуждать кого-то за недостаток смелости или чего-то мы не имеем права.
— Вы знаете, многие люди хотят выходить и многие нас обвиняют: «Почему вы не зовете? Мы готовы выйти на улицы». Но мы понимаем, как сейчас опасно на улицах. И после этих массивных репрессий в сторону белорусов люди немного устали. И сейчас идет процесс организации каких-то сообществ, местных инициатив, которые обязательно проявят себя в ближайшем будущем. Сейчас, конечно, то огромное количество людей, которое мы видели на улицах Беларуси осенью, собрать наверняка невозможно. Но люди хотят действовать. И кто хочет, тот выходит, кто находит в себе эти силы. Но есть множество других способов, как бороться и протестовать против режима диктатуры.
— Нет, конечно. Как оно может закончиться? Каждый человек понимает, что невозможно вернуться к той жизни, которой мы жили до этого уровня насилия, который мы увидели со стороны государства. Лукашенко эти преступления никто не простит. Лукашенко в глазах белорусов уже никогда не станет легитимным, люди ему не доверяют.
Поэтому, конечно, все не закончилось. Люди не сдались, и люди не сдадутся. Как говорится, всех не пересажаешь. Я понимаю, что люди в тюрьмах, что люди страдают. Люди жертвуют жизнями, здоровьем, свободой. Но свободу внутри, желание перемен никто у них не сможет забрать. И люди будут бороться, пока власть не пойдет на переговоры для организации новых, честных выборов.
— Сергей на данный момент уже девять месяцев находится в СИЗО. Он держится. Он очень сильный, он очень смелый. Он никогда не отступится от своих принципов. Последний раз я с ним разговаривала по телефону минут десять после визита бывшего президента Лукашенко в СИЗО.
— Давно, да. У нас в Беларуси нет возможности говорить с заключенными, мы можем общаться через адвоката, отправлять какие-то сообщения и новости тоже через адвоката.
— Письма можно отправлять. Так как я общаюсь через адвоката, я письма Сергею не пишу. Но я призываю всех писать любому и политзаключенному, и тому, кто еще не признан политзаключенным, потому что для них это колоссальная поддержка. Чтобы они не теряли веру, чтобы они понимали, что не только белорусы стоят за них горой, но и весь мир.
— Я не могу сказать, что я живу, потому что каждый день я борюсь. Я пытаюсь вести нормальную жизнь, я пытаюсь быть мамой для своих детей. Но когда меня спрашивают: «Ну как ты, как дела?» – я не знаю, что ответить. Потому что вроде я в безопасности. Но каждый день – это просто такая боль, которую ты не можешь преодолеть. Ты постоянно с людьми Беларуси. Общаешься, отвечаешь на вопросы. Понимаешь, какая на тебе ответственность, понимаешь, что люди тебе поверили. И я на своем месте должна вдохновлять людей, так же как и белорусы меня вдохновляют. Но в то же время это очень тяжелая ноша. И у меня нет права сдаться, как нет права сдаться и у белорусов. Поэтому каждый день борьба, и, пока не победим, не остановимся.
— Старший сын знает, где папа. Он уже достаточно взрослый мальчик и понимает, что больно мне, и я знаю, что больно ему, и мы часто о папе говорим. Для младшей дочки папа в командировке. И он шлет подарки дочке как бы. И в Беларусь мы не можем вернуться, потому что там коронавирус. Пока еще такая сказка ей заходит. Очень часто смотрим видео с папой, чтобы образ не стирался из памяти. У детей должно быть детство, и я стараюсь ограждать их от негативных эмоций.