Russian
English
German
Ukrainian
«15 марта 2011 года сирийцы сломали стену молчания и устроили демонстрацию в Дамаске против власти Башара Асада. Сегодня нередко обреченные на изгнание оппозиционеры испытывают горечь. Их единственный оплот удерживают радикальные исламисты. Страна в руинах. Население измучено санкциями», — пишет журналист Le Figaro Жорж Мальбрюно.
«Десять лет надежд, затем разочарований. Десять лет невероятного насилия, кровавых репрессий, смертельных терактов, часто совершаемых ИГИЛ, худшей террористической организацией за последние 30 лет. И в конце этого кровавого десятилетия, унесшего жизни более 300 тыс. человек, в то время как еще 11 млн человек являются беженцами или перемещенными лицами, революционеры побеждены и преисполнены горечи. Башар Асад победил. Но это пиррова победа во главе разрушенной страны, в которой ему приходится разделить свою власть со своими иранскими и русскими спасителями», — говорится в статье.
«Между тем, первые демонстрации носили мирный характер. Протестующие требовали «свободы и достоинства». Но власть тут же возмутилась. Принадлежащая меньшинству алавитов власть начала игру на выживание и готова была «сжечь страну», как предупреждал The Wall Street Journal летом 2011 года Рами Махлуф, двоюродный брат Башара, находящийся под домашним арестом в Дамаске», — напоминает автор статьи.
«Как говорит тогдашний житель Дамаска Ахмад, с конца 2012 года «мои чувства поменялись, я увидел, как исламисты распространились по всей Сирии и похитили революцию. Я всегда был против режима и сегодня не передумал. Но революция изменилась. Ею больше не управляли гражданские лица или интеллектуалы. Я видел это, когда возвращался в Алеппо, вооруженные повстанцы были не такими людьми, как я».
«(…) В 2013 году повстанцы, которые двумя годами ранее были убеждены, что по образу и подобию Ливии их станет защищать Запад, создав свободную от полетов зону в их оплоте на севере Сирии, почувствовали себя брошенными. Они были ошеломлены. Тем более, что из опасений потерять Сирию, через которую иранское оружие транзитом поступало в Ливан, «Хезболла» и Тегеран вступили в войну на стороне Асада. Затем в 2015 году настал черед России. Конфликт сделался международным. Местные игроки утратили свое влияние в пользу тех, кто отныне стал задавать тон: Москва через свои военно-воздушные силы, Тегеран через своих иракских, афганских или ливанских ополченцев и Турцию», — указывает Мальбрюно.
«(…) В борьбе против разделенной и подорванной личными амбициями оппозиции верный своему изначальному клятвенному обещанию Асад, который из офтальмолога превратился в «военачальника», стремился вернуть себе «всю страну». Но он уже не один стоял у руля. Теперь мандат на Сирию принадлежал Москве. Это наглядно показал единственный визит Владимира Путина в Дамаск в январе 2020 года. Фактическим унижением для Асада стало то, что его вызвали в аэропорт на встречу со своим союзником, который не пожелал посетить президентский дворец», — отмечает журналист.
«Сирия оказалась разделенной на зоны влияния, находящиеся в руках иностранных держав. Турция в провинции Идлиб на северо-западе, Россия и Иран через своих посредников на двух третях страны, а на северо-востоке Соединенные Штаты на стороне курдов. Последние не разрывали связей с Асадом и были доблестными союзниками в войне, которую с 2015 года Запад вел против ИГИЛ, последнего разнородного скопления джихадистов, появившихся несколькими годами ранее в соседнем Ираке на развалинах «Аль-Каиды». Излюбленный постулат министра иностранных дел Лорана Фабиуса «ни Асад, ни ИГИЛ», тогда разрушился. Под угрозой терактов, спонсируемых из Сирии, Франция вынуждена была установить иерархию своих приоритетов», — комментирует Мальбрюно.
«Мы все проиграли, — сказал недавно Le Figaro бывший лидер сирийской оппозиции Мишель Кило, беженец из Парижа. — Ни мы, ни режим не понимали, что оппозиция, в которой мы участвуем, исчезнет вместе с вмешательством великих держав. С тех пор война продолжается, но уже безо всякой причины, ни мы, ни режим не можем решить, чего мы хотим. За нас решает Турция; за режим — Иран и Россия». После десяти лет боев Асад, обвиненный в военных преступлениях и преступлениях против человечности, все еще не сумел вернуть себе всю территорию. Он не контролирует 80% пограничных постов, напоминает географ Фабрис Баланш. В прошлом году в Идлибе сохранялось хрупкое статус-кво. Но надолго ли?»
«Завоевать мир будет даже труднее, чем выиграть войну. Санкции США душат экономику. Сирийцы вынуждены часами стоять в очереди, чтобы купить хлеб. Бензина почти нигде не найти, хотя под российским эскортом в Средиземном море иранские корабли все еще перевозят нефть. «Такая ситуация не может продолжаться долго», — с горечью отмечает один сторонник режима в Дамаске. «Если бы не вирус, то многие сирийцы, даже сторонники режима, сбежали бы, они больше не могут этого выносить», — добавляет он. «Мы все должны сесть за стол переговоров, чтобы найти решение: русские, американцы, иранцы, турки, страны Персидского залива и даже Израиль», — сказал он.
«За три месяца до президентских выборов в Сирии нет напряженного ожидания, «русские отказались от поиска замены Асаду, — отмечает Фабрис Баланш. — Они знают, что Сирию нельзя реформировать с помощью Асада, но без него воцарится хаос». «Лучшее из наихудших решений сегодня — это затяжной тупик», — считает исследователь Дарин Халифа из Международной кризисной группы.
«В конце концов в 2017 году Ахмад покинул Сирию. Как и многие другие, он не хотел, чтобы его призвали в армию, — пишет Le Figaro. «Почти все мои друзья уехали, — говорит он, — нам больше не находилось места ни возле режима, ни возле оппозиции, которая нас больше не устраивала». Значит, восстание оказалось напрасным? «Мы, конечно, мало что выиграли, но восстание не было напрасным, я не жалею об этом», — утверждает он. — Это было неизбежно, такая ситуация не могла больше продолжаться. Но да, мир бросил нас, и даже сегодня мы не видим никаких международных усилий по оказанию помощи сирийцам. Март 2021 года — не самый счастливый месяц. Мы думаем обо всем, что мы потеряли как на личном, так и на национальном уровне».
