Керенский испугался Корнилова и открыл дорогу большевикам

 Историки так и не определились с точной датой окончания Гражданской войны. Некоторые полагают, что она тянулась до 1922 года, включая антибольшевистские восстания и переворот в Дальневосточной республике. Если же считать Гражданской войной боевые действия регулярных армий, то они завершились в ноябре 1920 года.

После свержения монархии в феврале 1917 года в России установилось что-то вроде двоевластия. С одной стороны, формально и в действительности власть принадлежала Временному правительству. С другой, мощным противовесом ему был Петроградский Совет рабочих депутатов, ведущий свою историю еще с революции 1905 года. С марта 1917 года он стал Советом рабочих и солдатских депутатов, что прямо говорило о его военной, вооруженной силе.

Ленин, в апреле приехав в Россию, в знаменитой речи с броневика на Финляндском вокзале Петербурга выдвинул лозунги «Никакой поддержки Временному правительству» и «Вся власть Советам!». Уже 18 июня под большевистскими лозунгами «Долой десять министров-капиталистов!», «Пора кончать войну!», «Вся власть Советам!» на улицы Петербурга вышло около 500 тысяч человек.

В начале июля Первый пулеметный полк отказался выполнить приказ Временного правительства об отправке на российско-германский фронт. В действительности это был не полк, а дивизия штатной численностью 11640 солдат и офицеров – самая большая войсковая часть Петербургского гарнизона. Его выступление поддержали моряки Кронштадта, рабочие Путиловского завода и Выборгской стороны. Анархисты призвали солдат к вооруженному восстанию. Большевики вначале пытались отговорить, но их не слушали. Вечером 3 июля солдаты двинулись к Таврическому дворцу. Кто-то взорвал гранату, началась стрельбе с обеих сторон. Так пролилась первая кровь. В ночь на 4 июля ЦК РСДРП(б) постановил поддержать выступление, чтобы «революционный пролетариат и гарнизон» заявили о переходе власти к Советам: «С этой целью рекомендуется немедленное выступление рабочих и солдат на улицу для того, чтобы продемонстрировать проявление своей воли».

Утром 4 июля из Кронштадта в Петроград двинулись матросы. С балкона особняка Кшесинской перед ними выступили большевики – Свердлов, Луначарский и Ленин. Затем колонну матросов кто-то обстрелял из пулеметов. Так до конца и не выяснено, какая сторона спровоцировала перестрелку. Солдаты, матросы, вооруженные рабочие ответили огнем, захватили Петропавловскую крепость, захватили и разгромили здание Военной контрразведки, другие здания. Командующий Петроградским военным округом приказал открыть по ним огонь из орудий и пулеметов. В столицу прибыли вызванные с фронта войска. 5-6 июля беспорядки подавили, начались аресты большевиков. Ленин скрылся в Финляндии. Военный министр Временного правительства Александр Керенский стал главой правительства.

Июльское выступление большевиков в советской трактовке истории подавалось как жестокое, кровавое подавление исключительно мирной демонстрации. Однако и противники коммунистических историков не в должной мере оценивали его значимость и опасность. Думается, здесь уместно впечатление петроградского жителя, писателя Леонида Андреева:

«По июльским трупам, по лужам красной крови вступает завоеватель Ленин, гордый победитель, великий триумфатор – громче приветствуй его, русский народ!.. Ты почти Бог, Ленин, – ты знаешь это? Или ты не один? Или ты только предтеча? Кто же еще идет за тобою? Кто он, столь страшный, что бледнеет от ужаса даже твое дымное и бурное лицо? Густится мрак, и во мраке я слышу голос:

– Идущий за мной сильнее меня».

Мистическое пророчество.

А ведь многим тогда казалось, что с большевиками покончено. Бульварная газета «Живое слово» напечатала пасквильную статью, в которой объявила Ленина «немецким шпионом», а демонстрацию – подстрекательством по заказу германского штаба. Статью эту расклеили на стенах домов. Верные правительству солдаты начали без приказа, по своему почину, арестовывать большевиков.

Но положение Временного правительства оставалось шатким – из-за экономического кризиса, ухудшения ситуации на фронте, из-за возpосшей зависимости от Петросовета, который не поддержал большевиков и тем самым помог Временному правительству. Тем не менее, часть депутатов Петросовета осудила репрессии против Ленина и его сторонников. Один из лидеров меньшевиков заявил: «Сегодня изобличен большевистский комитет, завтра под подозрение возьмут Совет Рабочих Депутатов, а там и война с революцией будет объявлена священной».

А Троцкий, формально не входивший тогда в РСДРП(б), в знак солидарности потребовал своего ареста и вскоре действительно оказался в тюрьме. В целом произошло резкое разделение, ожесточение общественных настроений. Одни хотели решительного «прекращения смуты», другие переходили на сторону большевиков, призывали к восстанию.

В той обстановке Верховный главнокомандующий Русской армией генерал Корнилов потребовал от Керенского установления «твердой власти», предоставления ему чрезвычайных полномочий. Керенский, с одной стороны, соглашался, с другой – колебался. Переговоры тех дней – дикая мешанина из недомолвок, взаимных подозрений, обвинений в обмане, в провокациях, в сливе конфиденциальной информации в прессу, после чего началась общественная кампания против Корнилова.

В ответ активизировались сторонники военного переворота. После одного из совещаний, где Корнилов выступил с речью, юнкера и кавалеристы Текинского полка несли его на плечах. Один из командиров полков в мемуарах прямо писал: «Общее мнение склонялось к тому, что мы идем на Петроград… Мы знали, что скоро должен состояться государственный переворот, который покончит с властью Петроградского совета и объявит либо директорию, либо диктатуру с согласия Керенского и при его участии, которое в данных условиях было гарантией полного успеха переворота».

Корпус генерала Крымова двинулся к столице – по приказу Верховного Главнокомандующего Корнилова.

Генерал Деникин в «Очерках русской смуты» свидетельствовал, что Керенский согласился на военное положение в Петрограде, на введение в город «военного корпуса для реального осуществления этого положения, то есть для борьбы с большевиками». Одновременно предполагалось создание Особой армии под командованием Временного правительства. Как нынче говорят, выстраивалась система сдержек и противовесов. Но тут стало известно, что в Ставке Главковерха в Могилеве заготовлен (без согласования с Временным правительством!) проект приказа об осадном положении в Петрограде, комендантском часе, запрете митингов и демонстраций, введении цензуры, военно-полевых судов.

Керенский отправил в Ставку телеграмму с требованием, чтобы Корнилов сдал должность Верховного Главнокомандующего. Затем они уже публично обменялись заявлениями, обвиняя друг друга во лжи и в притязаниях на захват власти.

27 августа Керенский издал указ, объявляющий Корнилова мятежником и изменником.

Корнилов заявил, что принимает на себя всю полноту власти, чтобы «спасти Великую Россию».

Корпус генерала Крымова продолжил движение на Петроград.

Как часто бывает в смутные времена, вчерашние союзники становились врагами, и – наоборот. Петроградский Совет предложил помощь в борьбе против Корнилова. Более того, Керенский заключил соглашение с большевиками, чтобы их агитаторы начали пропаганду в корниловских частях, рабочие стали формировать отряды Красной гвардии и с ведома правительства получили до 40 тысяч единиц боевого оружия, которое через два месяца повернули против правительства. Движение крымовского корпуса остановили, разобрав железнодорожные пути. Под воздействием большевистских агитаторов некоторые подразделения разоружились.

Офицеры-соратники пришли к Корнилову и заверили его, что готовы идти в бой. Военные возможности Верховного Главнокомандующего в тот момент превышали возможности Временного правительства. Но Корнилов запретил. Видимо, он рассчитывал, что войска беспрепятственно войдут в город и военное положение установится само собой, без кровопролития. А натолкнувшись на сопротивление, на отпор керенско-советско-большевистской коалиции, остановился, не отдал приказ на военные действия. Он сказал офицерам: «Я не хочу, чтобы пролилась хоть одна капля братской крови». Мог ли знать генерал Корнилов, что в те минуты от его решения, вполне вероятно, зависела судьба России, что в тот момент история России могла пойти другим путем?

Так закончилось то, что впоследствии назвали «корниловским мятежом». Корнилова и его соратников, в том числе генералов Деникина, Лукомского, Эрдели, Романовского, Маркова и других арестовали и поместили в тюрьму в городе Быхове близ Могилева.

Почему Керенский отказался от союза с Корниловым? Что бы ни писал он в мемуарах, что бы ни утверждали его современники, объективно могли быть только три причины: первая –посчитал военное положение угрозой демократии, вторая – угрозой своей личной власти, и третья – обе причины вместе. В любом случае, Керенский тем самым подписал приговор себе и Временному правительству, открыл дорогу большевикам.

В Петербурге началась «большевизация» Петросовета. В ночь на 1 сентября была принята резолюция о власти рабочих и крестьян. 20 сентября председателем Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов стал Троцкий, возглавлявший Петербургский Совет еще в 1905 году.

25 октября большевики свергли Временное правительство, назвав переворот Великой Октябрьской социалистической революцией.

Генерал Корнилов, сформировав Добровольческую армию, начал военные действия против Советов и коммунистов. К нему присоединились и его вчерашние противники из сторонников Временного правительства. Но было поздно.

Одни историки считают началом гражданской войны большевистский переворот 25 октября (7 ноября) 1917 года, другие – 1918 год. А до того было действительно «триумфальное шествие Советской власти», как писали в советских учебниках.

На следующий день после захвата большевиками Зимнего дворца атаман Всевеликого Войска Донского генерал Каледин отказался признавать власть Советов и призвал на Дон «всех верных чести и присяге». Прибывшие генералы Алексеев и Корнилов начали формировать в Ростове и Новочеркасске армию. 7 января она получила наименование Добровольческой. Главкомом стал генерал Корнилов. Флаг – бело-сине-красный. То есть организационно и политически оформилась вооруженная структура, противостоящая Советам. С того дня, 7 января 1918 года, возможно, и следует вести исторический отсчет Гражданской войны. Во всяком случае, формальный.

Закономерно и естественно, что главкомом стал Лавр Георгиевич Корнилов. Его авторитет в войсках был несомненен. Прежде всего потому, что Корнилов был единственным, кто до этого пытался подавить революционную смуту в Петербурге. Но Керенский объявил его мятежником, а на боевые действия, на кровопролитие – Корнилов не решился.

В Добровольческой армии к январю насчитывалось около четырех тысяч человек. Это два неполных полка. И состояли они только из офицеров.

Казаки, всегда относившиеся к «золотопогонникам» со скрытой неприязнью, отказывались сражаться и за «добровольцев», и за Временное правительство (верность которому провозгласил Каледин), да и за свой «вольный Дон» – тоже. Экспедиционный корпус из десяти тысяч красногвардейцев и солдат Петроградского гарнизона под командой Рудольфа Сиверса, двинувшийся на Ростов, фактически не встречал сопротивления.

«Положение наше безнадежно. Население не только нас не поддерживает, но и настроено к нам враждебно. Сил у нас нет, и сопротивление бессмысленно… Хватит болтать! От болтовни Россия погибла!» – заявил атаман Каледин на заседании Донского правительства. Вышел в другую комнату и застрелился.

«Напор большевиков сдерживали несколько сот офицеров и детей-юнкеров, гимназистов, кадет, а панели и кафе Ростова и Новочеркасска были полны молодыми, здоровыми офицерами, не поступавшими в армию, – с горечью вспоминал генерал Деникин. – После взятия Ростова большевиками советский комендант Калюжный жаловался в Совете рабочих депутатов на страшное обременение работой: тысячи офицеров являлись к нему в управление с заявлениями, что они не были в Добровольческой армии… Так же было и в Новочеркасске. Донское офицерство уклонилось вовсе от борьбы».

На защиту Новочеркасска, столицы Области Войска Донского, вышло 147 человек – включая юнкеров и гимназистов.

После удара красных корниловцы, потеряв треть состава, отступили и двинулись на Кубань, к Екатеринодару. Так начался Ледовый поход, ставший легендой Белого движения. Пока дошли, Екатеринодар взяли большевики. Штурм провалился, Корнилов погиб, армия вернулась на Дон.

А на Дону настроение изменилось. Постарались красные победители – расстреляли две тысячи казачьих офицеров, начали конфискацию хлеба, приказали сдать оружие. (Рабочий класс в России всегда воспринимал казаков как царских карателей.) Дон забурлил. Потрепанную Добровольческую армию уже под командованием генерала Антона Деникина встретило казачество, готовое сражаться против революционных мародеров и насильников.

Возможно, и тогда большая Гражданская война не началась бы – слишком силы были неравны.

Но тут случились события, которые изменили ход европейской и мировой истории.

История полна случайностей и парадоксов, доходящих до абсурда.

Брестский мирный договор от 3 марта 1918 года, по которому Советская Россия вышла из Первой мировой войны, враги большевиков называли капитулянтским, предательским. Но против него, против Ленина, выступали и многие видные большевики (Бухарин, Дзержинский, Урицкий, Бубнов, Радек, Подвойский…). Действительно, Россия теряла Украину, Финляндию, Эстляндскую, Курляндскую и Лифляндскую губернии, Карсскую, Батумскую области и некоторые другие территории, где в общей сложности проживало 56 миллионов человек – треть всего населения. К тому же обязана была выплатить Германии 6 миллиардов марок и 500 миллионов золотых рублей.

Но Ленин был и оказался прав. Еще до выхода большевистского «Декрета о земле» в деревнях начался самозахват, и солдаты устремились домой – успеть к разделу земли. Что бы ни кричали сторонники «войны до победного конца», а в реальности ни Временное правительство, ни Советы не смогли бы удержать их в окопах: до трети личного состава уже дезертировало.  Таким образом, вся Россия в считанные недели могла попасть под власть кайзеровской Германии и союзных с ней Австро-Венгрии, Турции и Болгарии. А через полгода в Германии грянула ноябрьская революция, власть кайзера рухнула, народ провозгласил Веймарскую республику – и ВЦИК России аннулировал кабальный договор. Все считали Ленина провидцем.

Однако в эти полгода Германия ввела войска не только в Прибалтику, Белоруссию и Украину, но и в области Юга России – в апреле-мае пала большевистская власть в Крыму и на Дону. Таким образом, германские войска спасли Войско Донское и Добровольческую армию от полного разгрома.

Атаман Краснов заключил союз с немцами, германская марка стала денежной единицей на территории Области Войска Донского. Первый приказ Краснова гласил:

«Вчерашний внешний враг, австро-германцы, вошли в пределы Войска для борьбы в союзе с нами с бандами красногвардейцев и водворения на Дону полного порядка… Я требую, чтобы все воздержались от каких бы то ни было выходок по отношению к германским войскам и смотрели бы на них так же, как на свои части».

Население Ростова-на Дону, Таганрога, крымских городов встречало германские войска без враждебности, вскоре они стали чуть ли не частью жизни.

Немцы вывозили с Дона продовольствие и сырье, взамен снабжали оружием и боеприпасами не только Войско Донское, но и, негласно, Добровольческую армию Деникина.

Сложилась абсурднейшая ситуация. Менее года назад, в июле 1917-го, Ленина и большевиков называли «германскими шпионами»; только что, в марте 1918-го, клеймили их за Брестский мир как за предательство, сдачу России немцам. А теперь «враги-тевтоны» – союзники казачества, бывшей царской армии, Белого движения?

Что в этой ситуации должны были думать мужики, казаки, офицеры и солдаты, вчера еще воевавшие против немцев? Гражданская война не разгорается без мощного накала противостояния, то есть четкого разделения, кто друг и кто враг.

За полгода германской оккупации Добровольческая армия и Войско Донское получили передышку, окрепли, набрали сил для дальнейшей борьбы. Вполне вероятно, что и при сохранении такого положения широкомасштабные боевые действия не развернулись бы, однако произошло еще одно абсолютно непредвиденное событие, которое могло изменить ход российской истории.

(Продолжение следует)

Источник