Интервью Юли Навальной Harper’s Bazaar

Этот материал мы начали обсуждать в середине ноября. Уточнив несколько деталей и прогуглив меня и журнал, Юлия Навальная, к моему удивлению, согласилась. В декабре мы сделали съемку в Германии, в студии неподалеку от Штутгарта. А интервью все переносили и встретились с Юлей в зуме только 11 января. Что произойдет к моменту выхода номера, предположить не берется никто. Но в Юлином мировоззрении поменяется что-то вряд ли.

Нет, конечно, ничего специально я не делала. Вы правы, наверное, меня жизнь научила. Потому что по‑другому просто нельзя быть женой моего мужа. И потом, все же происходило поступательно — его приход в политику, расследования, суды. Я проходила этот путь вместе с ним, и не было внезапного прыжка в пустоту — скорее постепенное понимание. Главное — я верю в то, что делает Алексей, и… не то чтобы совсем не боюсь. Но он меня иногда спрашивает: «Тебе страшно?» Я отвечаю: «Ну ты же знаешь, какая я трусиха». А он говорит: «Ты смелая, потому что по тебе незаметно, что ты трусиха».

Нет. Да и в России, кажется, это для меня небезопасно. Я не столько буду беспокоиться о том, что переживаю сама, сколько о том, кому потом передадут мои откровения. Не слишком верю во врачебную тайну у нас.

Настоящих кумиров у меня нет. Иногда ситуативно натыкаюсь на какие-то истории и думаю: «Вот это прямо классно!» Например, я вас погуглила перед нашим разговором и выяснила: вы с 15 лет знали, что хотите работать в глянце. У меня люди, которые стремятся, достигают и получают от этого наслаждение, всегда вызывали зависть. Но чтобы кто-то стал глобальным ориентиром — нет. Наверное, потому, что в глубине души я очень твердо понимаю, чего хочу и куда иду.

Не сдаваться, это вообще главный урок 2020 года. Не сдаваться и не расклеиваться, не жалеть себя. Просто делать то, что должна, и идти вперед, не обращая внимания на мелочи, советы и чужие мнения. Я никак себя не уговаривала, не размышляла о том, что и как будет, просто сидела с ним, разговаривала и позволяла врачам делать свое дело.

Нет, приходила, рассказывала какие-то новости, потом уходила. А через несколько часов думала: «Надо поехать» — и возвращалась. Меня всегда пропускали, даже поздно вечером, но я старалась не злоупотреблять.

У нас есть «наши песни», вот их и включала. Романтические — например, Perfect Day в исполнении Duran Duran — или забавные: «Ты выглядишь так несовременно рядом со мной» группы «Кино». Мы никак не можем решить, про кого в нашей паре эта строчка, вечно подкалываем друг друга.

Когда мы все были в Москве, то раз в неделю старались ужинать где-то вместе. Дочка (Даша Навальная. — Прим. HB) иногда пыталась увильнуть, но Алексей ей всегда говорил: «Нельзя, это семейное дело». А потом она уехала учиться — и стало уже по‑другому. Ну и Новый год мы обычно встречаем расширенным составом, с родителями. В этот раз не получилось, как и у многих в 2020-м. Тут мы не слишком особенные, всем трудно.

По их системе она пока undergraduate и имеет возможность выбирать самые разные курсы и предметы. Ее еще в школе увлекала психология, так что, вероятно, пойдет в этом направлении.

Да, точно. (Смеется.) С учебой интересно получилось. Американское образование было ее решением. Ну то есть как — общим. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что мы добавили ей стресса. Она поступала сразу в десять лучших учебных заведений и находилась под очень сильным давлением. Когда она рассказывает друзьям, они говорят: «Ну ты даешь! У нас было пять университетов мечты и пять, в которые нас точно возьмут». А мы с Алексеем подняли ей планку до невозможности. Я сама в 11-м классе очень боялась не пройти, куда хотела, воспринимала провал как конец света. И хотя потом поняла, что можно пробовать и на следующий год, и еще через год — и ничего страшного не случится, но, по‑моему, до нее эту мысль не очень донесла.

Я не знаю. Возможно, дело в том, что я не политик и высказываю свою позицию дома, а не в публичном пространстве. Там я была бы осмотрительнее.

На сегодняшний момент — нет. Намного интереснее быть женой политика. Да и потом, то, что я делаю на своем месте, в какой-то мере тоже политика.

Когда мы говорим о тех законах, в которых остро нуждаются женщины, прежде всего надо вспомнить о неравенстве доходов. Выполняя одинаковую с мужчиной работу, женщина почти всегда получит меньше. Этот вопрос должен быть урегулирован на государственном уровне. На нем же нужно решать проблему одиноких матерей: миллионы молодых женщин отчаянно борются за существование, не получая алиментов и не имея возможности пойти на нормальную работу или учебу из- за проблем с детским садом. Дошкольное образование должно финансироваться таким образом, чтобы бесплатный детский сад был доступен каждому ребенку без всяких очередей.

Мне кажется, желание уберечь — основной материнский инстинкт, а вы с самого начала выбрали другой путь.
Конечно же, как мама я всегда стараюсь их защитить. Но есть вещи, которые просто не имеет смысла скрывать. Если я не расскажу детям, они прочитают в интернете — и кто выиграет? Мне кажется, я лучше чувствую, как им преподнести информацию, хотя, наверное, так получается не всегда. А потом, они уже такие большие, сами узнают мгновенно, чуть ли не быстрее меня. Когда все это случилось с Алексеем, я собрала вещи и улетела в Омск, пока дети еще спали. А когда дочка проснулась, она прислала мне сообщение: «Я прибежала к тебе в спальню сказать, что ты должна лететь, а тебя уже нет». Друзья ей, разумеется, написали.

Мне кажется, позволяю. Но чаще всего в самые катастрофические моменты я думаю: «Сейчас я делаю вот это, дальше вот это, затем это. А уж потом дам себе волю и поплачу». Но день заканчивается, все меняется — и оказывается, что и плакать-то уже не из-за чего. Готовилась-готовилась — и вот…

Идеи рождаются постоянно, но я их редко воплощаю и часто сразу бросаю. Не потому, что нет времени или сил, а потому, что ленюсь, как все нормальные люди.

Выбираю сообразно своим представлениям о прекрасном. Я люблю русских дизайнеров — Nina Donis, WOS. Но платье, в котором мне делают больше всего комплиментов, куплено в Zara за тысячу рублей, в нем легко можно и на пляж, и на вечеринку. Уместность, конечно, тоже важна. На встречу Алексея со сторонниками я не надену мини с декольте, а на дружескую вечеринку — строгий костюм. Мне понравилось, как меня одели на съемке Bazaar, и я с удовольствием провела день в окружении ваших стилистов. Они со мной так бережно обращались, как будто боялись поранить…

В реале я практически не встречалась с агрессией. Нигде. Ни в школе, где учатся дети, ни на улице, ни в общественных пространствах. Наоборот, ко мне часто подходят незнакомые люди и говорят добрые слова, ободряют. После отравления вообще поддержки стало гораздо больше. И я за нее очень благодарна, она дает мне силу. Я понимаю, что я не одна, вокруг люди, которые думают и чувствуют так же, как и я, беспокоятся о моем благополучии. Это очень классно. А вот в интернете, конечно, много всего негативного происходит. Но я отдаю себе отчет, что идет работа по запугиванию всех нас, и тут ничего не поделаешь. Так что где-то процентов пять пишут мне гадости, да.

Никогда. Да и они забавные, эти комментаторы. Такое впечатление, что посмотрели ток-шоу по телевизору, выпили, расслабились и выдали какую-то чушь. Там часто бессмысленный набор слов, реже предложений. Я не обращаю на это внимания.

Захару особо некуда. Даша не жаловалась — надеюсь, что нет. Ну или по крайней мере не слишком много и в основном предлагают познакомиться. (Смеется.)

Мне кажется, что очень. Это совершенно нормальная мировая практика, везде принято представлять публике жен и детей, их лица и занятия всегда открыты. Ведь если мы видим, что происходит у политика дома, то начинаем лучше его понимать. Конечно, есть и обратная, неприятная сторона публичности: про себя такие небылицы можно узнать… Моя мама в последний год стала больше читать и теперь звонит мне, рассказывает удивительные вещи про нас всех. Я вот, например, тайно владею какими-то винодельнями в Европе. В сети даже документы обнаружились на мое имя, только оно написано на французский манер — Julie.

Во-первых, нет никакой жертвенности. Мне нравится то, что делает Алексей, я считаю это правильным. Бывает немножко страшно, после августа — чаще. Но он не отступает, и я не буду. Его хотят остановить не очень хорошие люди, а значит, нельзя им это позволить. Неправильно это. И я восхищаюсь им не потому, что он мой муж, а потому, что я его сторонник и человек, который лучше всех знает, чего стоили ему все эти годы. А во-вторых, свою главную задачу я вижу в том, чтобы, несмотря ни на что, у нас в семье ничего не изменилось: дети были детьми, а дом — домом. Да и не хочу я ничего продумывать — сейчас скажу то, а потом это. Хочу быть собой.

Я думаю, намного раньше, чем все ожидают.

Их будет очень много. Я обожаю Москву, я здесь родилась, выросла и мечтаю сюда вернуться. Но я бы сильно покривила душой, если бы сказала, что не волнуюсь. Не знаю, как все обернется, но уверена, что бояться нельзя и отступать тоже. Оставаться за границей Алексею совершенно невозможно: слишком многие бы этого хотели — так что мы, конечно же, приедем.

Не мыслю. Пусть это будет его мечтой, а у меня будут свои. На самом деле их много, но какой-то главной и определяющей нет. В нашей чуть специфической ситуации я стараюсь жить одним днем. И если сегодня все классно, то я уже счастлива. Потому что завтра совершенно точно может все измениться, и я буду сильно разочарована. Зачем это надо.

Источник